Я [унижаю] аристо - Рик Рентон

— ХРЯСЬ!!!

— ХРУМ!!!

— БРУМ!!!

— ДАВАЙ! ЕЩЁ! ЕЩЁ!!!

— Хватит! — Мик своим криком остановил продвижение решётки, когда проход показался ему достаточно широким. — Лезьте! Закройте обратно!

— ДА, ДЕТКА! ВОЙДИ В МЕНЯ!!!

Я спрыгнул в тёмную дыру первым. И тут же оказался по колено в мерзкой жиже, запах которой шибанул в нос не хуже иного кулака…

— ДА! ЕЩЁ!!!

Следом в жижу плюхнулся Хадид. А я в это время зажёг экран своей мобилки, чтобы хоть как-то разглядеть предстоящий подземный путь.

— КАКОЙ У ТЕБЯ ОГРОМНЫЙ!!!

Последним в дыру еле пролез хрипящий от натуги Ратмир, обдирая о стальные края остатки тюремной робы. И, встав на ноги, тут же принялся тянуть решётку обратно с помощью Мика.

— О, ДА!!!

— Туда!!! — Когда край решётки грохнул над нами, вставая на место, Мик указал нужное направление из двух. — Там дальше сами разберётесь!

— А как ми в этом гавнэ на улиц выйдем⁈ — Зажимая одной рукой нос, Хадид махнул другой байкеру за миг до того, как тот с тревогой оглянулся на драку охраны и уцелевших бандитов.

И Мик всё-так уделил нам ещё пару секунд, прежде чем скрыться из вида:

— Связь есть. Решите. — Он кивнул на раскладушку в моих руках. — Только быстрее, пока шлюзы закрыты…

— Хэх, билят! — Кажется, ответ не вполне устроил зекистанца. Но предъявлять дальнейшие претензии уже было некому.

Плюхнув вонючей жижей под ногами, Ратмир, в свою очередь, шагнул ближе ко мне и заглянул через плечо туда, куда распространялся свет от мобилки:

— Ну что, дети подземелья… — Казалось, тошнотворный смрад канализации ему совсем не мешал. Ветеран, в отличие от нас с бородачом, спокойно дышал полной грудью. — Вперёд. На свободу с грязной совестью…

Глава 12

Разумный хаос

Низкий тоннель, по которому мне с Хадидом приходилось пробираться согнувшись в три погибели, а Ратмиру — чуть ли не на четвереньках, кончился примерно через минуту после того, как уровень зловонной жижи у нас под ногами начал ощутимо расти.

— Шлюзы открыли. — Угрюмо прокомментировал это событие ветеран.

В отличие от нас с зекистанцем, он мог говорить. Нам же с бородачём пришлось бы для этого убрать ото рта руки, закрывающие его и нос воротом и рукавами. И непременно при этом блевануть.

Хотя и это помогало всё хуже. И примерно за несколько секунд до того, как слабый свет от экрана раскладушки выхватил из тьмы проход в широкий коллектор с лестницей, я был уже готов выдать наружу остатки ликеумного завтрака.

В коллекторе запах был ненамного лучше. Но наблюдалось лёгкое движение воздуха, подсказавшее нам направление к выходу.

— Там воняет меньше. — Ратмир озвучил этот вывод после того, как мы торопливо поднялись по узкой лестнице на борт наполняющегося бассейна со сточными водами. И указал в один из двух тоннелей, расходящихся в стороны от верхнего края этих ступенек.

За это время потоки коричнево-серой дряни, наполненной отвратительными комками, поднялись до потолка того лаза, из которого мы только что выбрались.

— Смотри-ка, точно «севера» время рассчитали. — Ветеран выдал очередной угрюмый комментарий, глядя на то, как тоннель, ведущий под тюремный двор, в итоге полностью скрылся под этой мутной поверхностью. И оглянулся на меня. — А тебе же ещё обратно надо, да?

Меня пока что хватило только на то, чтобы отмахнуться от него рукой с мобилкой. И тут же побежать следом за Хадидом, который, выпучив глаза и забормотав какие-то зекистанские ругательства сквозь одежду, рванул в указанную сторону вперёд всех — навстречу свежему воздуху.

Поэтому он же первым и обнаружил ещё одну лестницу, метров через пятьдесят. Вбитые в кирпичную кладку скобы поднимались к основанию круглого люка. И оттуда долетал уже не только свежий прохладный сквозняк, но и слабый уличный шум.

— Щито, кто первый? — Перенеся взгляд со скоб на нас с Ратмиром, а потом на наши ноги, по колено измазанные в нечистотах, Хадид сам дал ответ на свой вопрос. — Я!

И только когда мне пришлось лезть вторым, я понял, почему он вдруг так поспешил. Но уже не оставалось ничего другого, кроме как лезть следом, хватаясь за скобы, на которые только что наступали его ноги — точно так же вымазанные в тюремном дерьме.

И если я ещё мог выбирать участки почище, прежде чем подтянуться за них дальше и выше, то Ратмиру досталась уже дважды истоптанная лестница. Стоически вздохнув, ветеран, тем не менее, спокойно полез вверх третьим.

— Брали мы как-то один укреп под Панисси… — Послышалось чуть ниже меня, когда зекистанец был уже почти у люка. — По земле было совсем никак. Роту почти положили почём зря… И автоматонов наземных — месячную норму на куски. А потом старый слив нашли в треть-версты южнее. И примерно вот так же пришлось пробираться… Только почти по горло… Но зато вылезли прямо в тылу у этих духов бородатых…

К счастью, бородач уже не слышал этой военной истории об одном из поражений восстания его малой родины. Чуть приподняв люк, он в это время уже выглядывал наружу:

— Хэх… Жёпа какая-то… Атлычна! — Упираясь спиной в край лаза, Хадид, напрягся, крякнул и сдвинул люк в сторону обеими руками. — Н-никаво тут!

Выбравшись следом, я обнаружил вокруг нас типичный ротенбургский двор-колодец — участок десять на десять, окружённый старыми жёлтыми стенами с давно поплывшей от влажного климата штукатуркой. Без машин и людей. Только куча строительного мусора возле единственной заколоченной двери. И тёмные грязные окна, которые начинались лишь со второго этажа этих старых стен.

Типичный центральный двор, когда-то служивший живущей тут прислуге местом для прогулок, посиделок и каких-нибудь постирушек подальше от барских глаз. А теперь никому не нужный — с тех пор, как нижние этажи были отданы под конторы и лабазы, выходящие фасадами на проходные улицы. Именно шум этих улиц мы и слышали — едва долетающий через крышу окружавших нас зданий.

— И как отсюда… А-а. — Показавшаяся из люка голова Ратмира оглядела отсыревшие стены и остановила взгляд на заколоченном проходе. — Понятно… — Прежде чем вылезти на уровень земли, он глянул вниз. — Да ещё и по колено в дерьме…

— Говори за себя. — Я достал из-за пазухи свёрнутую ликеумную одежду. И, прежде чем сменить изгвазданные арестантские штаны на форменные брюки, пожертвовал галстук